Об этом, а также об особенностях книгоиздательства за рубежом и проблемах отечественного научиздата «Белорусские новости» беседуют с Сергеем Гапоненко.

— Как получилось, что вы написали книгу для Кембриджского университета?

— Это уже вторая моя книга, опубликованная в этом издательстве. Первая вышла в 1998 году и называлась «Оптические свойства полупроводниковых наноструктур». Тогда я сам выступил инициатором. Для меня было очень почетно, если Кембриджский университет опубликует книгу. Но она предназначена, в основном, для ученых, не для студентов. Эта же книга потом вышла в Китае.

В последние несколько лет ко мне обращались издательства с различными предложениями. Тогда я был директором Института молекулярной и атомной физики. Потом наш институт присоединили к Институту физики, я стал просто заведующим лабораторией, и у меня появилось время. Из всех издательств, которым раньше отказывал, снова выбрал Кембриджское.

Одна из причин этому заключается в том, что преподаватели, которые читают лекции по нанофотонике, обратившись в издательство, могут получить книгу бесплатно. Например, преподаватели из Беларуси, России, Индии, если нет денег, могут получить книги Кембриджского издательства бесплатно.

Книга рецензировалась тремя анонимными рецензентами из разных стран.

— Почему анонимными?

— В науке принято закрытое рецензирование, чтобы автор не знал рецензента. Иногда можно указывать список экспертов, которые могли бы дать оценку научной статье. А иногда можно указывать людей, которым нежелательно отправлять статью на рецензию, потому что авторы могут с ними конкурировать либо иметь юридическую или материальную зависимость. Некоторые журналы допускают рецензирование, когда, наоборот, неизвестна фамилия автора. Все это делается с одной целью — чтобы экспертиза была независимой.

В моем случае было три закрытых рецензента. Рецензировался проект создания книги, т.е. я писал, зачем эта книга нужна, о чем она, какие в ней будут разделы и главы. И я должен быть либо известен как человек, который пишет хорошие книги, либо должен приложить черновики отдельных глав, чтобы эксперты могли оценить, способен ли человек вообще написать хорошую книгу, доступно ли он излагает мысли, достаточно ли хорошо владеет английским.

— Вы писали сразу по-английски?

— Да, сразу по-английски. Это наша работа. Английский редактор, конечно, работал, но сильно не правил, в основном, грамматические ошибки.

— Как долго вы над этим работали?

— Примерно 500 страниц я писал 16 месяцев. Днем и ночью, вечерами и в отпуске.

— На основании чего вы писали учебник? Что в содержании?

В аннотации к книге написано, что она «основана на научном опыте, который автор приобрел, работая в Институте молекулярной и атомной физики в десятилетний период с 1997 по 2007 год». Это как раз промежуток между написанием первой и второй книг.

В содержании — введение в нанофотонику. Если говорить более беллетристически, нанофотоника — область, где соединяются фотоника и нанотехнологии. Фотоника — это все, что связано со светом. Она подразумевает различные устройства, где используется свет, к примеру, матрица в фотоаппарате, солнечные элементы, лазеры, приборы ночного видения. Там, где свет поглощается, испускается или взаимодействует с наноструктурами — это все нанофотоника.

Студентам такую книжку, конечно, тяжело освоить. В основном, ею будут пользоваться преподаватели, которые читают спецкурсы.

— Почему она будет сложна для студентов?

— Толстовата немножко. К примеру, 50 лекций по такому курсу не почитают. Реально, мне кажется, лекций 20. Так вот, при курсе в 20 лекций, студенту такую книжку изучить будет тяжело. Хотя я старался писать достаточно доступно, но без профанаций.

— Каким тиражом выходили ваши книги?

— Тираж неизвестен, это коммерческая тайна. Ни на одной иностранной книге не написан тираж. Я могу сказать, что первой книги продана примерно тысяча экземпляров за десять лет. Это не очень много. По второй — тысяча поступила только предварительных заказов. Я знаю, потому что мне каждые полгода присылают отчеты о том, сколько книг продано, и чек с гонораром. Рассчитываю, что будет продано минимум три тысячи таких книг, максимум, пять тысяч, вряд ли больше. Она все-таки немало стоит — 80 долларов.

— Если не секрет, каков гонорар в европейских издательствах?

— По условиям контракта — 10% от стоимости проданной книги. К тому же, у меня 40-процентная скидка на покупку моих книг.

— А как же подарочные экземпляры?

— Подарочные экземпляры есть — пять штук. Одну книгу я подарил библиотеке БГУ, две — уважаемым академикам, и планирую подарить академической, национальной, институтской библиотекам, но чуть позже.

Как-то под моей редакцией вышла еще одна книжка в прошлом году — «Экстремальная фотоника», но она основана на трудах конференции в Канаде, руководителем которой я был. Мне прислали три бесплатных авторских экземпляра, а пришлось заплатить 200 тысяч рублей за растаможку. Каждая книга стоит 70 евро. В таможенную цену включается также стоимость пересылки (30 евро), которую оплатило издательство, чтобы книги доставили мне прямо в офис. Вместо этого я получил телеграмму и поехал в аэропорт. Пришлось заплатить таможенную пошлину 30%, а также отдельно за отправку телеграммы, хранение посылки на складе и за оформление таможенных документов. Большего позора я в своей жизни не видел. Не говоря уже о том, что я потратил выходной день, чтобы забрать эти авторские экземпляры.

— Как с научной литературой работают белорусские издательства?

— У нас, к сожалению, книжный научный бизнес отсутствует как бизнес. Если автор хочет издать книгу, он идет в издательство, где ему говорят примерно так: «Найдите деньги, принесите нам рукопись, две рецензии и рекомендацию от вашей организации». Если издательство находится в Минске, у него могут быть магазины. Но, как правило, основной тираж забирает тот, кто его оплатил. Ни во Владивостоке, ни в Киеве, ни в Москве вы этих книг не увидите. А почему? Это же нормальный бизнес. Почему нельзя продавать в Польшу наши книги, в Чехию — там люди читают по-русски.

Вот я издал книжку в университете (БГУ. — прим. авт.) и оплатил сто экземпляров за свой счет, но она стоит шесть тысяч. Еще сто оплатил университет и разослал по вузам, в продажу она не поступала. Если книга будет стоить 30 тысяч, я уже не смогу оплатить сто экземпляров.

— И в чем проблема, как думаете?

— Издательства играют роль типографии и не проводят никакой политики. Они не планируют, к примеру, запустить серию книг «Проблемы нанотехнологий», потому что это актуально. Они даже не думают об этом, а зарубежные думают.

В этой книге вся моя жизнь, и стоит хоронить этот труд в ста экземплярах, для издания которых я должен еще найти деньги? А потом буду ходить и просить, чтобы ее где-нибудь взяли? Это же унизительно.

— А вообще, часто белорусские ученые издаются за рубежом?

— Я думаю, не очень часто. Написание книги — достаточно тяжелый труд. Надо аккумулировать большой объем знаний, уметь его обобщить и систематизировать. Чтобы написать книгу, нужно лет десять в какой-либо области интенсивно самому работать. Однако если человек напишет книгу только про то, что он сам делал, эта книга будет называться «докторская диссертация». Она имеет статус рукописи и интересна только узкому кругу ученых.