Уверенность Нацбанка разделяет и глава государства. И именно это обстоятельство можно считать ключевым фактором нерешительности монетарных властей по вопросу выхода на единый рыночный курс рубля. Если Лукашенко считает необходимым держать рубль именно на отметке в 5000, то Нацбанку не остается ничего иного, как только формулировать обоснование этого решения.

Впрочем, убедительных аргументов в справедливости удерживаемого им курса главный банк страны по большому счету не представил, воспользовавшись своим монопольным правом регулятора: 5000 рублей за доллар — и точка! Фактическое объяснение за все это время было высказано лишь одно — нынешний курс выгоден белорусским экспортерам. Но во что эта выгода обходится остальным участникам рынка и экономике страны в целом?

Схожим вопросом, кстати, задается и министр финансов Беларуси. Как высокопоставленный государственный чиновник, Андрей Харковец, конечно, должен соблюдать определенную корпоративную этику и иметь согласованную позицию. Однако, как чиновник, от решений которого вопрос выхода на единый курс все равно не зависит, вполне может себе позволить высказать собственное мнение.

Так вот, существующий официальный обменный курс Харковец, отвечая сегодня на вопросы журналистов, назвал имеющим право на жизнь. Однако, отмечает министр финансов, «вопрос в том, какой ценой он будет сохраняться». По мнению Харковца, нынешний курс требует дополнительных затрат на поддержание. А это значит, что для сохранения искусственно сформированной стоимости национальной валюты государству приходится постоянно залазить в золотовалютные резервы.

«Может потребоваться больше интервенций», — считает Андрей Харковец. По убеждению министра, «равновесный обменный курс должен опираться на рыночные условия с элементами валютных интервенций со стороны Национального банка».

Однако Нацбанк уже неоднократно заявлял, что до стабилизации ситуации вбрасывать валюту в свободную продажу не будет. Если ориентироваться на заявления Лукашенко, то такую позицию Нацбанк должен удерживать аж до конца года.

Однако предположения, что к концу года экономическая ситуация в стране хотя бы стабилизируется, весьма сомнительны. Несмотря на обязательства (перед кредиторами ЕврАзЭС) и обещания (в рамках кредитного запроса к МВФ) по структурным реформам, белорусские власти своими решениями демонстрируют движение в сторону, обратную экономическим преобразованиям. В реалии жизни вернулись масштабное госрегулирование цен, административное давление на бизнес, ограничения в сфере торговли.

Да, сдвинулась с мертвой точки приватизация госсобственности. Но мотивация этих продаж имеет мало общего с намерением перевести экономику на рыночные механизмы. Государству банально нужны деньги. А приватизация к тому же дает возможность не только получить живую и ликвидную валюту, но и поставить жирную галочку в программе стабилизационных мер, прописанных кредиторами из различных валютных фондов.

Косвенно такую тенденцию подтвердил и министр финансов Харковец, отметивший, что если новый собственник «более эффективен, то это уже одна из структурных реформ».

От продуктивности реформ, по мнению главы Минфина, во многом зависит и вопрос выделения кредита Международного валютного фонда.

«Относительно МВФ вопрос не в сумме. Вопрос в том, насколько сумеем скорректировать макроэкономическую политику. Если меры, которые будем реализовывать в экономике, структурные реформы, окажутся достаточно продуктивными, безусловно, МВФ окажет финансовую поддержку», — сказал Харковец.

При этом он отметил, что тот набор реформ, который согласован с Антикризисным фондом ЕврАзЭС, может подойти и под требования МВФ, но «с качественно иными отличиями». «Здесь вопрос в глубине этих мер и оценке их эффективности со стороны МВФ», — отметил Харковец.

А вот насколько далеко белорусские власти готовы пойти по пути реформ, вопрос сегодня не менее принципиальный, учитывая несамостоятельность в принятии решений правительства и Нацбанка, опасающихся любых резких движений без отмашки от президента.

У главы же государства, похоже, и вовсе нет четкого понимания ситуации, а есть только необходимость удержания социальной стабильности хотя бы на минимально безопасном для власти уровне. Безболезненно для власти проводить резкие и непопулярные решения по корректировке макроэкономической политики можно, если есть финансовые средства, которые могли бы минимизировать социальное недовольство. Таких средств у государства сейчас нет. С Россией за электроэнергию и то расплатиться не можем. 

Возможно, средства появятся. На недавней пресс-конференции Лукашенко заявил, что, «если все получится», Беларусь вскоре может получить 10-12 млрд. долларов. Андрей Харковец сегодня также говорил о поиске кредитных ресурсов, в том числе из Китая. «Это не государственное заимствование, а иные, но вполне цивилизованные формы», — отметил Харковец.

Однако не факт, что даже получив в свое распоряжение достаточную для безшокового реформирования экономики сумму, белорусские власти эти самые реформы проведут. Ситуация может сложиться прямо противоположная. Стабилизировав экономическую ситуацию, власти посчитают задачу выполненной и не смогут отказаться от соблазна заморозить все реформы.

Как минимум, до следующего кризиса. А в такой ситуации он неизбежен. По мнению экспертов Всемирного банка, белорусская экономическая модель исчерпала свои возможности, а времени на корректировку положения осталось меньше, чем хотелось бы.