Эти антиинтеграционные тенденции подтверждают и ответы на вопрос об отношении к внешнему воздействию. Почти две трети белорусов не хотят заимствовать иностранный опыт. Треть респондентов заявляют, что «для Беларуси было бы лучше, если бы иностранцы прекратили навязывать нам свои идеи», еще 30,6 процента «скорее согласны» с таким высказыванием, чем несогласны.

Неправильным посчитали июньское решение Евросоюза лишить Беларусь торговых льгот 56,6% опрошенных, одобрили это решение лишь 22,7% респондентов. На вопрос о материальной поддержке оппозиции из-за рубежа 37,8% опрошенных заявили, что считают ее вполне нормальным делом, а 48,7% назвали это недопустимым. Еще меньшую поддержку высказали респонденты Европейскому маршу — в поддержку этой инициативы оппозиции высказались лишь 6,5 процента опрошенных. Для сравнения: социальный марш, запланированный оппозицией на 4 ноября, находит поддержку у 22,3 процента респондентов. В пользу обеих инициатив высказались еще 22,2 процента, против них — 36,2 процента опрошенных.

Впервые НИСЭПИ задало белорусам вопрос о гипотетической интеграции с Польшей. Если бы проходил референдум об объединении в одно государство Беларуси и Польши, «за» проголосовало бы 12,5 процента опрошенных, «против» — 63,5 процента. Остальные респонденты либо заявили, что не стали бы голосовать, либо отказались отвечать. Результат удивительный: идеи такой интеграции, можно сказать, вообще не существует, а сторонников у нее всего лишь в 2,7 раза меньше, чем желающих оказаться в одном государстве с Россией!

Самая большая группа опрошенных — так называемые «антиинтеграционисты», то есть, те, кто не высказался за интеграцию ни с Евросоюзом, ни с Россией, ни с Польшей. Их 42,8% — почти половина, что лишний раз подчеркивает ситуацию интеграционного «провала», который пришелся на сентябрь нынешнего года.

Приверженность евроинтеграции и интеграции с Россией оказываются линейно связанными с возрастом: чем моложе респонденты, тем больше среди них сторонников вхождения Беларуси в Евросоюз и меньше — приверженцев идеи объединения с Россией. В то же время наибольшее число «антиинтеграционистов» приходится на средние возрасты, а количество выступающих за интеграцию с Польшей приблизительно одинаковая во всех возрастных группах.

То, что жители Минска более склонны к вступлению Беларуси в ЕС, чем деревенские жители, и менее — к объединению с Россией, неудивительно. Однако представляется весьма показательной низкая доля «полонобелорусов» в столице и феноменально высокая доля столичных «антиинтеграционистов». Более половины минчан не хотят движения Беларуси ни на Восток, ни на Запад.

Противники евроинтеграции почти поголовно против и объединения с Польшей. Но отношение несимметрично: и среди «евробелорусов» сторонников нового издания Люблинской унии немногим больше четверти, а почти каждый второй из них определенно против этого геополитического начинания.

Обращает на себя внимание также тот факт, что доли приверженцев создания единого белорусско-польского государства почти одинаковые как среди сторонников интеграции с Россией, так и среди ее противников. Возможно, разгадка этой головоломки кроется в характеристиках белорусских переходных типов, несколько более широких, чем 4% населения, которые в переписи 1999 года назвали себя поляками. Многие из них вполне приемлют белорусскую государственную идеологию, декларирующую белорусско-российское братство. Но поскольку и их пропольский сантимент — столь же неотъемлемая часть сознания, то результатом оказывается парадоксальная «всеядность» — и с Польшей хорошо бы объединиться, и с Россией неплохо.

И пусть отношения России с Польшей — едва ли не самые плохие среди всех стран Евросоюза, белорусское общественное сознание руководствуется своей национальной логикой. Исследования НИСЭПИ показывают, что поляки наравне с украинцами — этнически наиболее близкий белорусам народ после русских. Странная близость желаний интегрироваться и с Россией, и с Польшей объясняется, возможно, именно этой этнической близостью.